ВОСТОЧНАЯ 20
"В тишине ночи голос из репродуктора:
...убери пистолет, куда его суешь?"
(голос из репродуктора дежурной по бензоколонке)
Это здание легче всего найти с часу до двух ночи. Город вокруг темен - спит. Только одно здание вызывающе светится всеми девятью этажами, как большой суперлайнер в мрачном океане. Но это не военное учреждение и не оборонный завод, как считают некоторые из прохожих, хотя среди жильцов - полторы сотни будущих лейтенантов.
Днем - это наспех отстроенная шоколадная коробка, снаружи не очень привлекательная. На многих окнах висят кули и сетки. Такое бывает сейчас только в общежитиях.
Открываем дверь, проходим в тамбур с телефоном, открываем дверь следущую, и выходим в вестибюль. Если вас не смутит вид гордо восседающего вахтера, и вы сможете спокойно оглядеться, то догадаетесь, что здесь живут отнюдь не рабочие... Принимайте независимый вид и шагайте смело мимо вахты. Не бойтесь, вахтер за вами не побежит, а если и крикнет: "Куда это вы?" ,не оборачивайтесь, так лучше.
Для того, чтобы лучше познакомиться с общежитием, не будем пользоваться лифтом. Тем более, что он не всегда работает. Мужщинам и женщинам здесь общаться довольно легко, так как живут через этаж, по секциям. Можно легко определить, какой пол из них населяет ту или иную секцию. Не по загрязненности, как обычно определяют, а по уровню шума. В женской секции обычно громко играет музыка, в основном диско. В мужских же музыка играет просто оглушительно, и репертуар здесь довольно шире: от блюза до хэви-метал рока. Находясь в секционном коридоре можно одновременно прослушать несколько музыкальных концертов различных направлений. Старушкам в этом общежитии больше месяца не протянуть. Ежели кому-то из жильцов понадобится сходить на кухню, он открывает свою дверь, включает аппаратуру до отметки "Макс." и преспокойно идет мыть посуду и курить, не заботясь о том, хотят ли его музыку слушать другие или же нет. Здесь музыка не доносится только из-за стен, которые выходят на улицу.
Кстати, об окружающей среде: Если в окна нижних этажей можно увидеть лишь пестроту веток и листьев, то с верхних этажей открывается прекрасный вид на окрестности. Прекрасный для тех, кто привык к Свердловску и его атмосфере. Те, у кого окна выходятна на восточную, в любое время суток слышат шум живущей транспортной артерии. Особенно эта артерия оживляется по ночам, когда город вокруг затихает, а по артерии колесят тяжелые грузовики, самосвалы и самосвальчики, такси с зелеными огоньками и без оных. По мокрой дороге машины движутся с еще большим шумом, давя водяные капли и разбрызгивая их. Издавая дущераздирающие вопли гудков, сотрясая почву на полкилометра вокруг себя, проносятся поезда, мелькая перфорацией гудящих окон. Иной раз в ночи, неожиданно, как удар током от плохо заземленной плиты, доносится усиленная репродукторами ругань дежурной по бензоколонке.
На противоположной стороне общежития - мирные дали. Каждый вечер солнце устраивает праздник заката, каждый раз в сопровождении новой компании облаков. Но жизнь в общежитии довольно суетливая, и жильцы редко обращают внимание на красоты природы. Особенно в начале учебного года, когда на Восточной - "великое переселение" или "большой бардак". Народ покидает комнаты где-то в конце июня. Разъезжаются в стройотряды, на практики или на халтуры, самые хитрые вместо всего этого едут отдыхать на взморье. Июль, август, сентябрь - общежитие скучное, пустое. Немногочисленные жильцы не утруждают себя уборкрй в секциях и к началу учебного года на кухнях скапливаются горы отбросов, в туалетах - горы использованное бумаги, бутылок, окурков, проходы к мусоропроводу тоже завалены хламом. В пустых комнатах растет слой пыли. Тараканы кочуют в соседние дома, клопы сохнут, и рождаемость у них падает. Обще хирение. Студсовет в это время думает, как бы всех переселить позапутаннее.
Но вот и дождались стены общежития начала нового учебного года. Наполненные впечатлениями слетаются студенты со всех сторон союза. Радостно жмут руки, обнимаются, похлопывают по плечу друга, целуют подругу. В первый же вечер уничтожается почти все съестное привезенное из дома и расчитанное на продолжительное время. То тут, то там слышны хлопки открываемых бутылок. А в результате горы мусора и пустых бутылок увеличиваются вдвое.
На следующий день студенты читают списки поселения и очень удивляются. Старшекурсники, узнав о том, что они должны срочно освободить обжитые комнаты, договариваются между собой и остаются на своих местах. Первокурсникам сложнее всех - им выделяются четырёхместки. Причем въехать туда они смогут лишь после того, как новоиспеченные второкурсники заберут вещи из комнат. А забрать вещи второкурсники не могут по двум причинам: из которых первая: из комнаты, куда они должны поселиться, бывший жилец не забрал еще свою утварь. А бывши жилец, в свою очервядь, еще не приехал, или тоже не может вселиться по причине вышеуказанной. Вторая причина: на новом месте производится ремонт старшекурсниками, и им тоже надо где-то жить.
Первые дни обездоленные первокурсники спят, где придется и маются вообще страшно. Для них еще все чужое здесь- общежитие, институт. И им приходится крепко держаться друг за друга. Но наконец двери желанной комнаты для них открыты. Бывшие жильцы с милой улыбкой просят молодежь не выкидывать ничего из комнаты еще некоторое время. Первокурсник, получивший возможность спать на настоящих кроватях, конечно, соглашается, Он запихивает чужие вещи под кровати, завешивает стены с грязными обоями плакатами и картинками, что соответствует его представлению об общежитском интерьере. Через полмесяца бывшие жильцы забирают надоевшие первокурсникам вещи, а вместе с ними: кровати, полки, шторы, гардины. Они вынимают полки из стенных шкафов, выносят столы, тумбочки, снимают замок с двери и, выкрутив ламлочку , оставляют первокурсника одного и в полной темноте. Он теряет дар речи и опять спит на полу, подстелив под себя полосатый казенный матрац. Пустота комнаты компенсируется новыми плакатами. Тут многие впервые понимают, что ничего само в руки не идет.
А тем временем старшие студенты развешивают на стены, обклееные новыми обоями, полки. В стенном шкафу оборудуется первокласный бар, требующие первокласных напитков, на стенах висит только то, что необходимо функционально или действительно украшает данный участок стены.
Пройдитесь по комнатам, и вы многое узнаете о быте и нравах наших жильцов, прислушайтесь к разговорам на лестничных. плошэдках, и вы поймете такое...
Впрочем, это отдельный разговор...
ВЕЩИ
"Нашедшего шапку из черного кролика с замшевым верхом, размер 56.
Уведомляю: она принадлежит В. А. Богатырёву.
Каф. пром. искусства, к. 420
Уведомляю: В. А. Богатырёва в том, что шапка из черного кролика с замшевым верхом ему не принадлежит больше. Нашедший."
О вещах в общежитии пойдет особый разговор. Дело в том, что вещи в общежитии любят менять хозяев. И это справедливо, ведь если вещь интересная и нужная (а студенты ужасно любят нужные и интересные вещи), так пусть же она послужит многим! Именно поэтому к разным симпатичным, интересным или нужным вещам часто "приделывают ножки". Причем наиболее "резвые" ножки у посуды.
А все начинается с того, что в один хороший день приходит твой хороший, добрый сосед, и с честными глазами на милом лице просит у тебя пару стаканчиков, обещая отдать в тот же вечер. Самое интересное состоит в том, что у соседа нет никакого намерения похитить их, и сам он верит в то, то этим же вечером стаканы будут возвращены. Но после сытного ужина никуда не хочется идти, мыть, отдавать, и вообще, копошиться по хозяйству. "Я, конечно, отдам, только попозже" - думает сосед.
Когда разрешаешь пользоваться вещью хорошему, доброму товарищу, веришь ему, и не заботишься о судьбе вещи. И... забываешь про этот добрый поступок. Но так как хороших друзей и добрых подруг в нашем дружном общежитии более, чем достаточно, довольно сложно потом вспомнить, кто же из них приходил?
А твой товарищ, видя, что ты не проявляешь должного беспокойства, делает вывод, что эта вещь вроде пока не очень-то и нужна. Естественно, возникает желание попользоваться дармовыми благами подольше. После чего к вещи привыкают и считают ее своей со всеми вытекающими последствиями. Эти же самые стаканчики просит уже товарищ товарища, также искренне и честно клянется, что "вот-вот, сейчас," и все начинается заново. Иногда случается, что таким естественным способом один из стаканчиков совершенно случайно возвращается к старому хозяину, и он рад ему, как весточке из прошлого.
Большие миграции столовых принадлежностей происходят во время праздников и всевозможных вечеринок. Тарелки, стаканы, ложки в изобилии скапливаются в комнате, пожертвованной для кутежа. На следующий день хозяева это комнаты имеют редкую возможность есть первое из одно тарелки, второе из другой, а хлеб держать в третьей. На столе - пустые стаканы, под столом и кроватью - пустые бутылки. (В одно счастливое время у автора этих строк было пять чайников). Если повезет, то достаток останется надолго, а ежели нет, то с тебя долго еще будут требовать вилки и тарелки, даже видя, что шкафы и тумбочки уже пусты, так как более предприимчивые товарищи обеспечили себе безбедное существование на некоторый период. Общежитие хорошо тем, что можио учиться не покупая карандашей, аэрографов, компрессоров и всякой прочей канцелярщины. Добрые студенты всегда поделятся с неимущим товарищем.
Однако, есть и другая сторона этого вопроса, а именно: книги, журналы, магнитофонные кассеты кочуют с рук на руки, и возвращаются к хозяину (если вообще возращаются) в сильно потрепанном состоянии, со следами бурной общажной жизни.
Если дашь книгу с условием "больше никому", то ее прочитают всего человек пять. А если даешь без всякого условия, она вернется к тебе лишь к следующему учебному году. Зато потом у половины живущих есть общая тема для разговоров во время перемен.
Также в общежитии существует приятная возможность прогуляться в обновке товарища. Например, Петрович вот уже вторую неделю шастает по Свердловску в моем жилете. Можно съездить куда-нибудь в европейскую часть союза, одолжив на время у кого-нибудь приличные шмотки. Кстати, о шмотках: лучше наших студентов в городе Свердловске никто не одевается. Не потому, что носят дорогие и модные вещи, а потому что знают, как одеться, что и с чем носить, и какой внести нюансик, а также умеют предугадать, что будут носить завтра.
Новоиспеченные студенты, встретившись после первого колхоза, с трудом узнают друг друга - так преображает людей одежда. Еще сильнее меняется их внешние вид по мере обучения. Как сказал однажды мой сосед по комнате: "Чем отличаются наши архитектурные дамы от всех прочих? У наших подача выше!" Не будем сейчас обсуждать ход мыслей этого студента. И простим ему его заблуждения. Ведь каждый студент архитектурного института со своим заскоком. "Все мы шизики!" - говорим мы, и ничуть не стесняемся этого...
ПРОЕКТ
Девять утра... Скоро надо будить соседа. Он лег в пять. Мне еще нужно немного продержаться, потом месте побредем сдавать проект. Ночью через каждые два часа ходили друг к другу пить чай, передохнуть. перекусить. Самые глупые шутки, самые бородатые анекдоты вызывают истерический хохот и дикие конвульсии, минут десять назад зашел в рабочку на третьем этаже. Стукнулся о косяк. Реакция замедленная, как у шахматиста. Сосед начал просыпаться, чешется, кряхтит. Некоторые из тех, что каждый год поступают в наш институт, с детства мечтают стать дизайнерами, архитекторами, после поступления с ужасной неохотой потом посещают занятия. Пропуски растут. Администрация рвет и мечет. Почему?
Основная причина в том, что нет заинтересованности в работе, нет выхода. А проекты наши нужны лишь для оценки в зачетке, или как материал для работ наших умных преподавателей. Претворение в жизнь что это такое? А? У предприятий своих дел по горло, не до вас!
На первых курсах студенты понимают задание только в день сдачи. На примере готовых работ. "Ребятки, вот это - то! А все это - не то!" Тот студент, чья работа достигла цели, стоит, слушая похвалу, раскрыв глаза от изумления и неожиданности.
Начало семестра. Проект. Студентам выдают задание. Два часа доступно (как это предполагают преподы) объясняют суть, занимаясь упражнениями в терминологии и абстракции. Те, кому удалось не заснуть и дослушать этот бред до конца, хоть и сами ни черта не просекли, но с жаром объясняют другим. Что получается? Задача, преподносимая преподавателем под одним углом, в пути следования несколько раз преломляется, в результате чего генеральная линия поворачивается на 180 градусов. Но наконец студент озадачен.
После первого часа раздумий и тишины в аудитории, нарушаемой иногда полетом мух у окна, да чуть слышным потрескиванием усиленно работающих на холостом ходу мозгов, на листе бумаги появляются неопределенные закорючки и хвостики - плод часовой работы.
Студент забросан задачами, втиснут в многочисленные рамки, ограничения - выпутывайся, приятель, сам, нечего было поступать на дизайн. В этот миг студент, наконец, понимает.... как он бездарен!
В голове гул и полнейший вакуум, кажется, только затронь ее, и она запоет. Тогда студент бросает опостылевший листок с закорючками и идет к товарищам, надеясь выведать у них что-либо полезное. Но, увы, его товарищи сидят, безвольно опустив головы, или смотрят окно остекленевшими глазами. Смотрят на серую, гнусную улицу. У них те же закорючки.
Время от времени его вызывают на консультацию. Бедолага идет получать приговор, и к концу консультации становится ясно, что ты - совершенный болван, и все делаешь неправильно. Все, что ты здесь начеркал - ерунда, а надо делать совсем наоборот, и вообще, твое место в сельскохозяйственном, там, на горе (у нас сельхоз вроде козла отпущения, что в институте, что на военке).
Вот ходит наш студент на консультацию, ходит, и в конце концов действительно начинает верить в свою полнейшую бездарность. И проект его больше не интересует, и ничего более. Другой же думает примерно так:"Вот преподаватель: он на производстве не работал, окончил тот же институт. Следовательно, знает он не больше меня. Пусть говорит что хочет, буду соглашаться, а делать по-своему".
Да, бывает по-разному, но в общем атмосфера на проекте скучная и тягучая. Тем более, что в аудиториях скапливается невероятное количество углекислого газа, дышать трудно, почти невозможно. Студенты собираются кучками, занимаются чем угодно, только не проектом.
Сколько нужно терпения, чтобы заставить эту массу бездельников работать. А бездельники работают только дома, в общежитии. Только работают - не потеют. Такова традиция у наших студентов: копить творческий потенциал весь семестр, оставляя все на последнюю ночь. И эта последняя ночь (последняя неделя) как расплата за безделье.
Есть люди, которые в неделю "сплошняка" спят не более трех часов в сутки, остальное время отдается: а)настрою на работу, б)саму работу. Помещение, где создается проект, постепенно заваливается обрезками бумаги и прочими отходами производства. Стены, окна, пол покрываются брызгами, пятнами, лужицами краски, режущим, колющим, красящим инструментом, заставляются красками, разнообразными баночками, колбочками, всевозможными бутылками невероятной формы с сомнительным содержанием. Среди всего этого великолепия, словно кот, урчит довольный компрессор, орет, сотрясая стены, магнитофон, разобранный до состояния полускелета, а всклокоченный студент колдует над своими планшетами.
Кипит работа. Студент размечает, чертит, клеит, режет, ищет, красит, потеет и в конце концов - портит. В ужасе хватается за крашенные гуашью, акварелью волосы, ругается, кричит, высунувшись в окно, различные глупости на различных языках мира, и идет жаловаться товарищам. Те его успокаивают, говорят, что у них еще хуже дела, а сами радуются, что не только они запороли. Вообще многие любят поплакаться: "Ой, не успею! Ой, запорол!"
Биологический график смещается. Давно замечено, что дневной свет как-то не располагает студентов к работе. Днём студент отсыпается. Зато ночью общежитие в период сдачи - ад кромешный. Диск счетчика вращается со скоростью турбины, магнитофоны, компрессоры, светильники сосут энергию через пиявки проводов, присоски тройников.
Наступает ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ. Все судорожно заканчивают. Светает. В эти дни в общественном транспорте можно наблюдать интересные явления. Вообразите себе обычный городской трамвай, с обычными обшарпанными боками и мутными стеклами, а в нем человек 15 с планшетами. Бледные, местами покрытые пятнами краски, клея, не отодравшие с одежды еще кусков липкой плёнки. Как заправские слепцы, они цепко держатся друг за друга, за окружающих людей, за всякое трамвайное оборудование - они спят. Спят в немыслимых позах: сидя, стоя, опустившись на корточки или повиснув на пассажире. Не спит только дежурный. Он всего лишь дремлет. Его задача не пропустить остановку. Он клюет носом, поминутно вздрагивая, с трудом разлепляя свинцовые веки. Набожные старушки крестятся и шепчут молитвы, традиционные монологи полных дам стихают.
И вот студенчество собирается в проектной аудитории. Многие не показывают то, что они сделали до самого последнего момента, потому что знают - сделана страшная халтура. Они знают - сделать они могут гораздо лучше. Но состояние таково, что все готовы спихнуть проект и таким ибо опротивел он им до чертиков. Тем более что такое наш проект? Это всего-навсего отработка навыков подачи. Все понимают, что нового и интересного в наших проектах - на грош. Новое было, но его сразу отсеяли на консультациях. С покорным коровьим видом воспринимаем оценки, и плетемся обратно в общагу, трижды проклятую и четырежды благословенную. Падаем на постель и проваливаемся, расплющиваемся в забытьи. А вечером или ночью (когда студент проснётся) празднует победу, радуется что все-таки сдал, свалил гору. Кое-кто задумывается и ужасается:"Неужели так же бессмысленно он будет работать и на производстве?"
СЕМИНАР
Семинар по эстетике. Я опять отказался отвечать. Но я не один такой. Вся наша группа - махровые сачки. С начала семинара обстановка напряженная: как будто все ждут приговора. Тот, кого вызывает преподаватель, сначала напрягается от досада, потом обреченно вздыхает или зло дуется, как будто его в чем-то обидели, новый вопрос - новое затишье. Если кто-то осмеливается выступить, по аудитории проносится слабый вздох облегчения, шторы вздрагивают, все расслабляются. Все садятся на самые дальние парты, ограждая себя от преподавателя-инквизитора слоем воздуха и рядами пустых парт.
Хитрецы ищут повод вызвать преподавателя на полемику, протянуть время. Ха, ха, задали новый вопрос, все снова попрятались, попритихли, пригнулись, зашуршали шпорами и конспектами. А мне все равно, я отказался отвечать!..
ВОЕНКА
(военные сны )
...Это не есть хорошо...
...На дурика рассчитанно...
...Все, что меньше ЗОО мм в диаметре...
п-п/к ГОЛУБЬ
...Назойливо дребезжит звонок. Трезвонящий будильник похож на прапорщика. Блуждающая рука после небольшой паузы выползает из-под одеяла и, нащупав "прапорщика", бьет его по голове. Тишина...
На улице и в комнате еще темно. Тело расслаблено. Нет никаких признаков воли. Глаза не открываются. Каким-то нечеловеческим усилием воли студент сел в постели, повернулся на заднице на девяносто градусов и опустил ноги на холодный пол. Сосед по комнате равномерно и спокойно посапывал, высунув из-под одеяла голую пятку, тем самым высказывая полнейшее пренебрежение ко всем мирским заботам.
Сразу же захотелось сделать ему что-нибудь плохое. Собрав волю в комок, студент вскочил, прошлепал босыми ногами по полу, включил свет, и, не прошло одной секунды, снова сидел в постели.Сосед приоткрыл мутный, бессмысленный глаз.Тогда Студент включил на полную громкость магнитофон.
Глаз закрылся, Сосед, словно издеваясь, всхрапнул.
Студент набрал полные легкие воздуха и заорал как можно противнее
" Паадъё-ё-ом!".
Cосед нервно вздрогнул.
Студент хмыкнул, он почти удовлетворен.
"Подъй-ё-ё-ё-ё-ом"!
Сосед медленно принимает вертикальное положение. Всклокоченные волосы торчат экзотической пальмой. В это вредя Студент уже заправляет постель, потом идет умываться. С Соседом происходят те же метаморфозы в такой же последовательности.
С металлическим лязгом закрывается дверь. Здесь говорят другие слова и думают иначе. Здесь носят одинаковые одежды и смеются как идиоты. В воспаленном мозгу рождаются строки:
Утром встану очень рано,
Горло разорвет зевок.
Вытащу из чемодана
Галстук, мятый, как носок.
Снова опустились руки,
Снова пусто от тоски.
Черные нужны мне брюки,
Тёмные нужны носки.
И рубашку цвета хаки
Застегну я на груди.
Я оставлю джинсы в хате,
Я оставлю сапоги.
Лязгнет дверь за мной железом,
Хлопнет и другая дверь.
И от мира я отрезан.
На военке я теперь.
Вторая пара на военке. Начинает тянуть ко сну. Но это еще легкое недомогание по сравнению с тем, что будет после обеда, когда убаюканный монотонным зудом преподавателя, и ощущением сытости Студент не в силах будет бороться с отяжелевшей головой. Мышцы шеи совсем теряют свою крепость. В это время активнее всего работают мышцы закрывания век, и вся энергия организма идет на борьбу против этих военных мышц. Студенты утверждают в один голос, что военный сон - самый здоровый и крепкий. У новичков голова еще не совсем приспособлена для сна во время лекций. Но к четвертому-пятому курсу на лбу образуется вмятина, куда студент упирает кулак, образуя жесткую систему "голова- локоть- стол". Спящий, правда, рискует пропустить немало ценных умозаключений, монологов и острот опытного преподавателя, каждая из которых вызывает одобрительный гогот в аудитории. Спящий, встрепенувшись, оглядывает смеющихся, т.к. у него есть подозрение, что смеются над ним. Часто так и бывает, меткие шутки товарищей помогают бойцу на время преодолеть сон, и вспомнить те слова, которые мужчины используют, когда собираются вместе, и когда женщины далеко.
Студент Лившиц спит, прилепив к закрытым векам нарисованные на бумажке глаза. На введенного в заблуждение преподавателя смотрят пытливые зеленые глаза (у него не нашлось другой пасты).
- Лившиц, когда постовому полагается тулуп?
Он вздрагивает, зеленые глаза осыпаются, как осенние листья.
- Вставать надо, Лившиц, и закрепиться. Гав, гав - доложил! Садись.
Приближение обеда угадывается не по часам, а по холостой работе желудка. По неписанному закону, студенты в военных рубашках всем гуртом вваливаются в столовую и так же стадно берут без очереди обед. Потом слоняются по институту, болтают со знакомыми. Если с утра студент может внимательно слушать преподавателя, то после обеда силы воли хватает только на первые полчаса. Потом студент уходит в свой, недоступный постороннему мир, или засыпает под нежное урчание желудка.
У всех одна болезнь. Неподвижный, как у кобры взгляд стекленеет, слепнет. Верхнее веко надвигается на нижнее, отчего лицо студента принимает вроде как брезгливо-высокомерное выражение. И вот веко, как полусфера купола обсерватории, плотно сомкнулось с нижним. Через секунду, точно по программе, плавно склоняется голова. Но опускается она до какого-то предела (хотя я лично присутствовал на лекции, когда всех нас разбудил Лившиц, гулко стукнувшись головой об стол, чему мы долго смеялись).
Подбородок вот-вот уткнется в грудь, но за миг до столкновения, отработанная за долгие годы программа военного сна, останавливает падение. Спящий вздрагивает, вскидывает голову, делает очередную и безуспешную попытку приоткрыть глаза, и снова подбородок идет на сближение с грудью. Если все это снять на пленку и проецировать с небольшие ускорением, будет казаться, что студент соглашается с информацией, и согласно кивает:"Да-да, верно, вот-вот..."
В этот критический момент самоуглубления раздается громогласное что-либо: "Резких ускорений не делать!"
Или: "Рычаги убрать со стола!"
В зале сдавленный смех мешается с трудом подавляемой зевотой. Этот смех подбадривает, будит.
"Студент до обеда борется с голодом - после обеда со сном", - опять острит преподаватель. Но он не совсем прав. Некоторые со сном борются весь день.
ЧИСТОТА В КОМНАТЕ
Чистота в комнате - это значит чистота в тех местах, которые в первую очередь бросаются в глаза. Чистота - это ненадолго. Чистота - это вымытый вол, это столы, освобожденные от многочисленных предметов. Чистота - это грязь, аккуратно спрятанная от глаз. Предметы, которыми мы постоянно пользуемся, прячутся в закрытые от глаз места, правда на какое-то непродолжительное время. После чего они опять возвращаются поближе к рукам, на столы, полки. Чистота - это перестановка вещей с места на место, причем выкидываются мелочи, которые хранятся еще с первого курса, и которые чрезвычайно понадобятся сразу же после уборки. А если конкретно: убирается вообще лишь небольшая кучка мусора, эдакое пятно на полу под лампой, помпезно называемой "люстрой". Но зато как приятно глазу после всего этого! Вот ради этой непродолжительной приятности, ради пущего разнообразия в и без того разнообразной жизни наводится порядок!
ВСТРЕЧИ
Институт наш ни большой, ни маленький, как раз такой, чтобы все студенты знали друг друга хотя бы в лицо. Но к концу учебного года постоянный контингент знакомых надоедает, хочется свежих впечатлений. Вот все и рвутся на каникулы куда-нибудь подальше...
Текст переведен в компьютерный вид из машинописного Владимиром Самойловым.
Designet уходит в Facebook