ВЫСТАВКИ, ФЕСТИВАЛИ

В Музее архитектуры в рамках дней Берлина в Москве открылась выставка "Витра-музей. Дизайн". На ней представлены примеры радикального дизайна, выражающие современный дух Берлина. Обозреватель "Коммерсанта" Григорий Ревзин почувствовал известную радость от того, что это не дух Москвы.

О Берлине все говорят, что это один из самых радикальных городов сегодняшней Европы. Что европейская молодежь, заселив пространство бывшего ГДР, проникается там духом поиска и эксперимента, что это город, где жив дух революции, где потрясающая ночная жизнь, клубы, современное искусство и так далее. Сначала, когда начинаешь это слушать, как-то зажигаешься, а по мере продвижения рассказа - про граффити, про наркоту, про сквоты - чувствуешь, что в надоедливой рекламе про жизнь на природе в коттеджной тиши есть свой глубокий резон. Правда, будучи в Берлине, я решил, что опасности несколько преувеличены, но сейчас, когда к нам приехала выставка берлинского дизайна, я опять испугался.



Это не слишком большая выставка, там всего около 30 предметов. Часть - модели домов, некрасивых, но и не слишком страшных. А часть - вещи. Вещи, концентрирующие в себе самые неприятные черты того, что называется современным дизайном,- крайнее неудобство, заметную неприятность для глаза, фантастически высокую цену, а иногда и ужас по поводу самой мысли о том, что эту вещь придется использовать. Давно не удавалось посмотреть настолько концентрированного современного дизайна.

Выставка такая модная, что "смерть автора" - концепт постструктуралистов - для них уже как дважды два. Нет ни одного экспоната, около которого было бы написано, кто его сделал. Есть только общая аннотация, где говорится, что в выставке принимают участие следующие субъекты: "Грюнтух/Эрнст", "Хойер&Шинделе", "Абкариус+Бернс" и "ХаманнПоттАрхитектен". Эти граждане сделали такие вещи.
Во-первых, лампочку с полужестким проводом, которая держится непосредственно на нем, то есть выглядит как змейка, растущая прямо из розетки. Ничего лампочка, по форме напоминает лампу "Романтика-2М", которая все мое детство продавался в нашем универмаге, но по устройству больше похожа на ночник "Грибок". Стоит чуть больше тысячи евро, и это единственная более или менее естественная вещь.
Дальше хуже. Сильное впечатление производит кресло-балкон на кронштейне. Выглядит оно примерно как зубоврачебное или гинекологическое, но предназначено для других целей. Значит так: из вашего окна вы вывешиваете на улицу стальной рельс приблизительно на полтора метра вперед. После этого закрепляете на него это самое кресло, которое держится на рельсе одним шарниром головки, и может ездить вперед-назад, а также по кругу. Привязываетесь к креслу ремнями, а также страховочным тросом к подоконнику и медленно, лежа на спине, головой вперед начинаете выдвигаться по рельсу за окно. Доехав до конца рельса, фиксируете головку. И вот теперь можно - и-их! - крутиться. Рекомендуется для верхних этажей.

Не, а чего? Круто. Травматично, конечно, но немецких дизайнеров это не пугает. Пожалуй, самый удивительный предмет дизайна, который мне когда-либо удавалось увидеть, это ножной спортпротез. Предположим, вы уже попользовались креслом и у вас нет одной ноги по колено, а вторая еще есть. Тогда эта вещь как раз для вас - деревянный протез, заканчивающийся спортивным роликом. В стопе он не сгибается, поэтому работает как самокат. Вашей ножной культей вы упираетесь в чашку протеза, другой ногой толкаетесь - и поехали.



Представлявший выставку директор музея "Витра" господин ван Вегезак исключительно пассионарно набросился на корреспондента Ъ с обличением отсталости русского дизайна. До открытия выставки он был отведен на завтрак в кафе "Пушкин", и фальшивая старина, окружившая его в заведении, полностью испортила ему аппетит. "Почему вы не позволяете вашим молодым креативным дизайнерам оформлять хотя бы кафе",- негодовал он. Владелец обширного средневекового замка недалеко от Пуатье, господин ван Вегезак весь устремлен в будущее, и чудесный французский парк его замка на много гектаров заполнен самыми радикальными проявлениями этой устремленности. Он показал мне фотографию детской площадки в виде кучи коричневых перетянутых сарделек, которые свивались, как спрут, превращая по-детски резвившихся в этом спруте авторов в авангардное подобие "Лаокоона". "Вам необходимо найти русскую идентичность дизайна и с ней идти в будущее! - настаивал он.- Сейчас все идут в будущее - китайцы, мексиканцы, вам тоже надо. Главное - понять, чем вы отличаетесь от других".

Берлинцы, по-видимому, уже хорошо поняли, чем отличаются и куда идут. На мой взгляд, немецкая идентичность строится вокруг поэтики "новой вещественности", авангарда 20-х годов, когда люди, как на полотнах Отто Дикса, страдая послевоенной телесной недостаточностью и заменяя недостающее протезами, активно предавались простым радостям жизни. Хотя в Берлине сегодня не так уж много калек, но самоидентификация берлинцев явно построена вокруг некоторой искалеченности (в конце концов, если пытаться представить себе, как выглядит существо по имени "Грюнтух/Эрнст" или "Хойер&Шинделе", то выйдет как раз что-то вроде киборга).

Я так думаю, нам надо что-нибудь такое же придумать, учитывая, однако, что инвалидная тема уже занята. Возможно, удачным ходом был бы дизайн на основе идеи нищеты, алкоголизма и любви к президенту. Надо перевести тему в формальный язык дизайна и смело идти с этим в будущее. Сейчас все туда так ходят.

Газета "КоммерсантЪ-Daily", №55, 27 марта 2004
http://www.kommersant.ru